Остров Сокровищ (с)

Немного о военной археологии XVI-XVII вв.
«Как плохо живется…, когда Россия ни с кем не воюет».
Лорд Питт

Военная история России XVI-XVII вв. является наверное самым малоизученным периодом. Им не интересуются историки, о нем практически не пишут писатели. Что мы помним из этого времени? «Стояние на реке Угре», войны Ивана Грозного («Казань брал, Ревель брал…»), освобождение Москвы ополчением Минина и Пожарского. На самом деле для России этот период был одним из самых тяжелых. Набеги крымцев и ногайцев, казанцев и черкасов, нашествия литовцев и поляков, «крестовые походы» ливонцев и шведов. Русская армия воевала практически постоянно и при этом часто на два фронта. Сотни битв и сражений, блистательных побед и тяжелейших поражений. Тысячи подвигов, совершенных князьями и рядовыми стрельцами, детьми боярскими и ополченцами. Много ли мы знаем о них? Ведь даже в «небольших» схватках на границе зачастую погибало больше людей, чем в Ледовом побоище, а в крупных битвах количество участников зачастую было сравнимо с Куликовской битвой, да и значение их для России было не меньшим. Так, например, в ходе русско-литовской войны 1500-1503 гг. произошла одна из крупнейших в истории европейского средневековья Ведрошская битва. В ней с обеих сторон приняли участие более 80 тысяч человек. Для примера скажем, что в Грюнвальдской битве в общей сложности сражались 30 тысяч, а в битве при Пуатье в армии принца Уэльского, разгромившего французов, было не более 7 тысяч человек. В 1500-м году более чем сорокатысячная армия литовского гетмана Константина Острожского двинулась от Смоленска на Москву. 14 июля она встретилась с русской армией под командованием воевод Дмитрия Щени и Юрия Захарьича. Место сражения известно достаточно точно. Русская армия встала лагерем в пяти километрах от Дорогобужа, в междуречье Ведрошки, Селии и Тросны. Большой полк русской армии расположился на восточном берегу Ведрошки, у единственного моста через эту реку. На западный берег были выдвинуты передовые части, который своим обманным отступлением должны были заманить литовцев в ловушку. Правый фланг русской армии был обращен к Днепру в месте впадения в него Тросны. На левом фланге был лес, в котором укрылся Сторожевой полк воеводы Юрия.
Сражение продолжалось более шести часов. Сторожевой полк неожиданным ударом вышел в тыл литовцев, разрушил мост и окружил противника. Литовцы были полностью разгромлены. Они потеряли только убитыми более восьми тысяч. Огромное количество литовцев утонуло в реке при попытке бежать. В плен попали сам гетман, князья Друцкие и Мосальские, многие «воеводы и маршалки». Нашими войсками была захвачена и вся литовская артиллерия. Конечно, были потери и у русской армии. После Ведрошской битвы убитых хоронили несколько дней. Но даже могил русских воинов, как от этой битвы, так и от десятков других, практически не сохранилось. Можно вспомнить разве что Зарайский курган, насыпанный на могиле трехсот рязанских и арзамасских ратников, погибших в 1608 году при попытке освободить город от польских захватчиков и банд предателя князя Сумбулова. До революции еще оставалось много часовен и церквей, поставленных над братскими могилами. Изучением их занимался генерал Кияновский, опубликовавший в 1905-м году работу «Русские военные памятники». К сожалению, почти все они погибли в советское время. Была развита до 1917-го года и военная археология. Дань ей отдал даже первый исследователь Гнездовских курганов М.Ф.Кусцинский. В 1878 г. в четвертом томе «Трудов Московского археологического общества» он опубликовал статью об исследованиях в Лепельском уезде на месте боев Ливонской войны. Вот что писал Кусцинский: «Хотя современные летописцы, указывают местности этих сражений, происходивших, большею частью вблизи укрепленных замков, однако, без тщательного исследования на месте, найти побоища невозможно. Укрепленные места того времени в Лепельском уезде — следующие: Красное, Улла, или Копец, Чашники и Воронец. В Суше, откуда я начал изыскания, не оказалось ничего замечательного. Замок этот строен был на полуострове около четырех десятин земли, на этом месте лежит деревня того же названия; на этом же пространстве помещается совершенно ветхая церковь и усадьба священника; здесь сохранилась часть земляного вала, единственный остаток некогда оборонительного замка. Местные крестьяне весьма мало хранили преданий, упоминают только, что на этом месте был когда-то замок, взятый приступом Ватурою (Баторием). Один из крестьян достал мне, даже старинный железный бердыш, найденный им в Суше. В 22-х верстах от Суши лежит на берегу Двины местечко Улла, некогда укрепленный замок. Летописцы XVI в. как-то: Стрыйковский, Бельский, Коялович и др., повествуют о сражении Русских с литовским войском в 1568 г. между Сушею и Уллою; на эту-то местность я и обратил особенное внимание, для определения с точностью побоища и отыскания древностей. Сражение это происходило близь пересечения дорог из Уллы в Сушу и большой купеческой дороги из Чашников в Полоцк. Местность эта находится на палатном поле имения Сокорова, в 5-ти верстах от Суши и 17-ти от Уллы. Расспрашивая у окрестных жителей на счет преданий о происшедшей в этом месте битве, которые оказались весьма неудовлетворительными, я узнал о существовании каменного креста на палатном поле в имении Сокорова, в 50 шагах от озера, называемого Поло, у самой дороги, ведущей из Уллы к Суше. Отправившись на место, я нашел этот каменный крест до половины углубившимся в землю, на небольшой округленной возвышенности, насыпанной вероятно человеческою рукою. На кресте оказалась надпись, высеченная старинными славянскими буквами; самый крест—четвероконечный, сделан из гранита, высотою в 1 арш. 12 верш., при широте в 1 арш. 4 верш. Надпись, которую сначала трудно было разобрать по неправильному очертанию букв и множеству углублений, образовавшихся впоследствии, расположена в следующем порядке: Она означает: “1569 г. тут положено в поле 200 воинов во Христе поставил после битвы по...”.
Итак, это надгробный памятник, поставленный благочестивою рукою на могиле храбрых собратий, на другой год после сражения. Быть может, при тщательном разыскивании найдутся и другие подобные памятники, но покамест, насколько нам известно, это первая находка в этом роде в западном крае».
Разумеется, найти места средневековых сражений, воинских лагерей и городков очень и очень непросто. Но ведь удалось найти место значительно более ранней битвы на Сити и некоторых других битв.
Так еще в 2000-2001 гг. мы проводили поиск в районе усадьбы, расположенной в заброшенном парке около деревни Беззубово (Серебрянопрудский район МО). Вокруг деревни раскинулись пахотные поля. Походили мы и по ним, находок было довольно много. В том числе и монеты XVI в. К сожалению, на «железные» сигналы мы тогда не обратили ни малейшего внимания. Лишь впоследствии я узнал, что в 1533 г. легкоконные полки князя Череды Палецкого у села Беззубово «потоптали» большой отряд крымцев. Затем к тем и другим подошла помощь, и бои в районе села продолжались несколько дней. Может быть, на окрестных полях еще ждет поисковиков множество интересных находок. Вообще, район Ока -Алексин – Зарайск почти двести лет служил полем боя. Схватки со степняками происходили здесь практически каждый год. Интересно было бы попытаться найти следы этих сражений.
Вот несколько примеров. В 1492 г. «ордынские казаки» под командованием некоего Темеша напали на Алексинскую волость Вошана. Было сожжено множество деревень и взят «полон». Но подошедшие отряды воеводы Колтовского атаковали татар. Сражение произошло «промеж Трудов и Быстрой Сосны». Ордынцы были разгромлены. В августе 1517 г. двадцатитысячная армия Токузак-мурзы снова вторглась в Алексинские земли. На этот раз основной удар пришелся на Беспутский стан. Им навстречу выступили отряды князей Воротынского и Одоевского. В развернувшихся боях татары потеряли убитыми и пленными 15 тысяч.
В 1572 г. крымский хан Девлет-Гирей двинул на Русь огромную армию, состоявшую из 120-ти тысяч татар и 7-ми тысяч турецких янычар. Первый бой произошел в ночь на 27 июля на берегу Оки, у известного в истории «Сенькиного перевоза». Перевес татар над нашими войсками был десятикратным, и отряду детей боярских пришлось отступить от берега. Главное сражение произошло 30-го июля на реке Пахре у деревни Молоди, в сорока пяти верстах от Москвы. Сражение длилось до третьего августа. Стрельцы и немецкие наемники, прикрываясь гуляй-городом, вели обстрел татар из пищалей и пушек. Дворянские сотни под прикрытием их огня атаковали татарскую конницу. Второго августа Девлет-Гирей бросил на штурм русских укреплений янычар. Стрельцы отбили штурм и практически полностью уничтожили отборную турецкую пехоту. В ночь на третье августа остатки крымцев бежали. Их потери составили более 100 тысяч человек. Погибли даже сыновья Девлет-Гирея. В Крым вернулось лишь двадцать тысяч татар.
Уже в 1584 г. началось новое татарское нашествие. Главное сражение произошло 7 мая в устье реки Высы, в 8 верстах от Калуги. После ожесточенного сражения крымцы бежали. Русские войска под командованием думного дворянина Михаила Безнина «отполонили» 70 тысяч угоняемых в рабство.
В 1591 г. под Москвой была разгромлена огромная армия Казы-Гирея. Хан так «торопился» домой, что по свидетельству разрядных книг, «ни на одну сторону никаких людей в войну не распустил». Но, видимо, в татарской армии с дисциплиной было не все в порядке, и отдельные отряды все же отправились за «полоном». На их несчастье русские войска были начеку. Так «скорые полки» головы Третьяка Вельяминова уничтожили большой крымский отряд «в Тульском уезде, в Лукьянове поместье, в деревне, в Лобынску». В этом бою было взято до 400 пленных.
Продолжать перечисление боев и сражений на южных рубежах Московского царства можно очень долго. И большинство из них можно попытаться найти. А находки на таких местах обычно бывают очень и очень интересные.
Еще одним объектом для поиска могут стать долговременные лагеря русских войск на Засечных линиях. В 1522 г. великий князь Василий III приказал устроить на южных границах укрепленные лагеря для «войск прикрытия». Часть полков расположилась в городах, но некоторые остановились в «чистом поле», на так называемой укрепленной линии «Берег». Так полк Левой руки встал на берегу Оки, «противу Ростиславля». Место, где находился средневековый русский город Ростиславль, известно абсолютно точно. В АКР Московской области на его месте отмечен ряд археологических памятников, а на карте Рязанской губернии, второй половины XIX века, на месте города обозначен одноименный погост. Т.е. лагерь полка Левой руки мог находится в районе теперешнего села Бабурино.
Передовой полк расположился на левом берегу Оки, против устья Осетра. Сейчас это место находится около поселка Акатьево.
Русские полки в этих лагерях располагались на протяжении нескольких лет. Естественно, были построены "казармы" и лавки, избы для командиров и склады. Терялись, монеты, кресты, пряжки и пуговицы, наконечники стрел и другие мелкие предметы воинского снаряжения. Кто-то перед походом мог закопать в приметном месте жалованье и (увы) уже не вернуться за ним. Так что находки на месте воинских станов могут быть самые разнообразные.
Загадочной остается ситуация и с усадьбами служилых людей. В разное время размер поместья, выделяемого государством дворянам, был различным. По мере увеличения поместного войска размер надела сокращался, и к началу XVII в. в среднем уездные дворяне (не принадлежащие к «государеву двору» и царскому полку) имели 150-200 четей (четвертей) земли. Что бы понять, много это или мало, скажем, что например в 1622 г. дворянин Касимовского уезда Василий Чихачев имел 150 четей земли, на которых жили 18 крестьянских семей и 5 бобылей. Т.е. на 150 четях размещались дворянская усадьба и деревня в 23 двора. Конечно часть служилых дворян имела значительно большие наделы. Так «московские жильцы» (дворяне обеспечивавшие безопасность государя) имели наделы от 250 до 900 четвертей земли. На этих землях соответственно проживало до 100 крестьянских семей. Надел выделялся всегда в одном месте. Лишь в конце XVI в., в связи с нехваткой свободных земель, в некоторых уездах в исключительных случаях выделялись «дробные поместья», имевшие землю в разных местах. Все это, кстати, ставит под сомнение и так весьма спорное утверждение Р.Г.Скрынникова, что в конце XVI в. почти все население России проживало в крошечных деревнях, размером в 1-2 двора. Получается, что даже самый бедный «сын боярский», проводивший практически все время в «воинских ученьях», походах, да на «государевой службе», должен был еще и каким-то образом умудряться управлять, как минимум, десятком деревень. А ведь большинство дворян могли, в самом лучшем случае, содержать двух «боевых» коней, боевого холопа и пару вьючных лошадей. Сомневаюсь, что у них хватило бы средств и на целый штат управляющих и «надзирателей». Тем более, что дворяне, владевшие наделами в 100 четвертей, не имели средств даже на содержание одного боевого холопа. По царскому указу им было разрешено являться на службу в одиночку. А московские дворяне, если верить Скрынникову, вообще должны были управлять целой сотней деревень.
Существует интересное свидетельство английского посла Джильса Флетчера, который в 1589г. писал: «Между Вологдой и Ярославлем… встречается, по крайней мере, до пятидесяти деревень, иные в полмили, другие в целую милю длины». Ну какие тут «1-2 двора»! А, например, Киржачский монастырь в XVII веке владел двадцатью шестью деревнями, в которых проживали 396 крестьянских семей. Т.е. средняя величина русской позднесредневековой деревни – 15 дворов. Что вполне согласуется с размерами «служилых наделов».
Конечно усадьбы того времени нелегко отличить от обычных крестьянских домов. Не строили в те времена дворяне каменных дворцов с колоннами, не разбивали огромных парков. Даже крупные землевладельцы жили очень непритязательно. Так, Адам Олеарий в дневниках упоминает, как в одной из деревень голштинские послы спросили у глядевшего из окна избы «мужика», где найти местного «князя» – так «мужик» и оказался этим самым «князем».
В разное время в России насчитывалось от 35 до 50 тысяч служилых дворян и детей боярских. О количестве служилых людей в отдельных уездах можно сказать следующее: в 1577 г. в Коломенском уезде насчитывалось 310 дворян, в 1651 г. в Переяславле-Залесском - 198, в Пскове - более 480. Следовательно, в любом уезде центральной России количество служилых усадеб с деревнями было не менее двухсот. Но если посмотреть на «Археологическую карту России», то мы увидим, что в районах Московской и окрестных областей отмечено в среднем не более 40-50 селищ XIV-XVII вв. А ведь в это число должны входить еще и монастырские, боярские и «государевы» деревни, погосты и боярские усадьбы. Получается, что около 90% «служилых усадеб» до сих пор не найдены и еще ждут своих «Шлиманов». Так в сентябре 2006г. нам возможно удалось обнаружить одну из таких усадеб.
В Зарайском районе МО при визуальном обследовании берегов реки Осетрик было обнаружено «подозрительное» всхолмление, отделенное от остального берега рвом, в который когда-то, видимо, поступала вода из Осетрика (теперь сильно обмелевшего). При обследовании всхолмления с помощью металлодетекторов были обнаружены 15 серебряных и медных монет XVII в., семь нательных крестов (из них один серебряный), предположительно датируемых XVI-XVII вв. и два перстня (один из них серебряный) того же периода. По классификации Сергея Нелюбова (см. «Цейхгауз» №17) перстни относятся к воинским, тип – т.н. «птица с мечом». Для боярской усадьбы территория слишком мала. На небольшую деревню не похоже – вряд ли в 1600-х годах крестьяне могли себе позволить носить серебряные кресты с эмалью и позолотой и серебряные перстни-печатки, да еще к тому же окружать свой «хутор» рвом. Не было там и обычных для деревни находок: пуговиц-гирек, сельхозорудий, деталей конской упряжи и т.д.
Наиболее вероятное предположение – это служилая усадьба одного из дворян Зарайской десятни. Тем более, что до начала XVIII в. в полукилометре от этого места существовала деревня, известная как минимум с XV в. Она как раз и могла составлять «служилый надел».
Возможно, в дальнейшем нам даже удастся установить имя, жившего в найденной усадьбе, русского воина.

Статья опубликована в журнале древности и старина".
«Они (русские) скорее согласятся
погибнуть до единого человека, чем идти
под конвоем в чужую землю. Немцу же
решительно все равно, где бы ни жить, была
бы только возможность вдоволь наедаться
и напиваться».
Бальтазар Рюссов «Ливонская хроника».
Глава 85.

Некоторое время назад на форуме клуба «Раритет» поднимался вопрос: «Было ли оружие у населения России в старину?». И все решили – «раз ничего не находим, значит и не было». Сидели де забитые русские крестьяне и посадские люди по избам и ели пареную репу с развесистой клюквой. В лучшем случае, по утверждению господ Олеариев, Герберштейнов и прочих Буссовых, ходили по улицам русские мужики с дубинами в руках и при виде какого-нибудь поляка, или татарина тут же все и разбегались от страха. Неужели это правда? Документы говорят о совершенно другой ситуации. Ниже приводятся несколько фактов. Судя по документам мужское население (именно «мирное» население, а не поместное войско) России еще в позднем средневековье было прекрасно вооружено и обучено владению различными видами вооружения. Иначе как бы вообще удалось отражать в течение сотен лет крымцев, ногайцев, шведов, литовцев, поляков бросавшихся на русские земля со всех сторон
Итак, перейдем к сухим фактам. По данным переписи 1638г. из 10787 московских домохозяев пищали были у 5508 человек, пищали и сабли – 306 человек, пищали и рогатины – 103 человека, копья рогатины и бердыши – 2200 человек, мушкеты – 30 и т.д. Всего боевое оружие имели 76 процентов домохозяев. В первой половине 17в. в 26 русских городах не было постоянных гарнизонов и оборона их возлагалась на посадских людей. По подсчетам историков, среди посадских людей ружья имел каждый пятый, а среди крестьян пищаль была у каждого шестого. Огнестрельное оружие было тогда дорого, и ни кто не стал бы покупать пищаль, не умея ее пользоваться, да и какой тогда от нее прок? По указу 1646г. все московские подьячие должны были «держати у себя луки и пищали и рогатины». В 1661г. в связи с военной угрозой на защиту Пскова в город пришли окрестные сельские жители «с пищалми и с бердыши». Во время русско-польской войны смоленские «крестьянские дети и племянники у которых есть огненный бой собрався били челом государеву боярину Шеину, что оне хотят государю служить, буде оне куды послать годятца для промыслу над литовскими людьми».
В 1517г. 20тысячное войско Токузак мурзы перешло границу и «около Тулы и Беспуты начаша воевать». Узнав о приближении русской армии татары пытались бежать, но путь к отступлению был закрыт. «Наперед их зайдоша по лесом пешие многие люди украйные да им дороги засекоша и многих татар побиша … на Глутне, на лесу и по селам, и по крепостем и на бродех». В этих боях в общей сложности татары потеряли 15т. человек. На южных рубежах России в связи с постоянной угрозой татарских набегов вооружение населения было повсеместным. Его брали и на полевые работы и отправляясь в дорогу.
Еще в 60х годах 17в. правительство не раз обращалось к населению за помощью в отражении врага. В окрестностях Пскова объявляли мужикам, «чтоб они собирались с пищалми и с бердышами к крепким местам на подсаду». Для обороны засек против поляков собирали «уездных и всяких чинов людей с ружьем, а у которых ружья нет, и у тех людей были бердыши и рогатины и топорки».
Григорий Котошихин писал «в осадное время КРЕСТЬЯНЕ с посадцкими и с ыными людми бывают по городу на стороже с РУЖЬЕМ СВОИМ или с царским». Так что не ходили русские крестьяне в бой с вилами и косами.
Все это говорит о том, что до воцарения Петра Первого вооружение населения в России не только допускалось властями, но и поощрялось ими. Многие жители получали плату за то, что готовы были участвовать в боевых действиях со своим оружием. Наличие самого современного огнестрельного оружия даже у крестьян было совершенно обычным делом. Лишь Петр начал ограничивать оборот оружия в России среди не дворянского населения.
Почему же оружия найдено так мало? Ведь практически не находят даже вооружения поместного дворянского войска. А например в одной только Каширской «десятне» в 1556г. было более 220 дворян и детей боярских, выводивших с собой на смотр 224 боевых холопа с полным вооружением. Где же эти сотни доспехов, сабель, пищалей и копий?
Приборный поиск ведется в основном на месте деревень. Но пищаль не чешуйка – случайно около дома не потеряешь. К тому же оружие - вещь не дешевая. В 1617г. самое простое фитильное ружье стоило 20 алтын. Мушкет в 1646г. – 1 рубль 70 копеек, а нарезная «пищаль винтовка» почти 8 рублей, пара пистолетов 7 рублей 2 алтына, восточная сабля более 5 рублей и т.д. Так что в случае поломки его естественно не выбрасывали. А после боя собирали все, вплоть до обломков, которые шли в переплавку. Но в то же время, крестьянин прятавший «в кубышку» 15-20 рублей (а таких кладов известно множество) вполне мог позволить себе потратить десятую часть этой суммы на приобретение оружия для собственной безопасности.
Хотя конечно кое-что найти все-таки можно. Многие поисковики при «работе в поле» ориентируются только на «цветные сигналы» и при этом пропускают много интересного. Так, на месте деревни (находившейся южнее так называемой линии обороны «Берег») после того, как были собраны сотни монет начиная с Ивана Ш и килограммы мусора, удалось найти полтора десятка наконечников стрел («сигналивших» как обычный кованый гвоздь), рукоять сабли (состоявшую частично из железа и дававшую «мусорный» сигнал), и нижнюю часть ножен. Причем первый поисковик ножны выкапывать не стал. Объяснив это так: «Большой «цветной» предмет – опять консервная банка, или миска, лежит глубоко, копать лень». А на «железо» в земле при поиске вообще мало кто обращает внимание. Так что вполне возможно, лежат еще по полям в Смоленской, Тверской, Тульской губерниях, по засечным линиям и заброшенным «острожкам» «ружья, бердыши и рогатины и топорки».